Неточные совпадения
Перед отъездом Вронского
на выборы, обдумав то, что те
сцены, которые повторялись между ними при каждом его отъезде, могут только охладить, а не привязать его, Анна решилась
сделать над собой все возможные усилия, чтобы спокойно переносить разлуку с ним. Но тот холодный, строгий взгляд, которым он посмотрел
на нее, когда пришел объявить о своем отъезде, оскорбил ее, и еще он не уехал, как спокойствие ее уже было разрушено.
Старый князь, как и все отцы, был особенно щепетилен насчет чести и чистоты своих дочерей; он был неблагоразумно ревнив к дочерям, и особенно к Кити, которая была его любимица, и
на каждом шагу
делал сцены княгине зa то, что она компрометирует дочь.
Нечего
делать, он ехал в театр, зевал, как будто хотел вдруг проглотить
сцену, чесал затылок и перекладывал ногу
на ногу.
Он только мог удивляться тем открытиям, какие
делал ежедневно: то, что он считал случайными чертами в характере Зоси, оказывалось его основанием; где он надеялся повлиять
на жену, получались мелкие семейные
сцены, слезы и т. д.
— Я
делаю только то, что должен, — заметил Привалов, растроганный этой
сценой. — В качестве наследника я обязан не только выплатить лежащий
на заводах государственный долг, но еще гораздо больший долг…
Восхищались балетными антраша, в которых Камарго
делала четыре удара, Фанни Эльслер — пять, Тальони — шесть, Гризи и Сангалли — семь, но вышла
на сцену шансонетка — и все эти антраша пошли к черту!
Верочка начала выгружать весь запас собранных ею наблюдений, постоянно путаясь, повторяла одно и то же несколько раз. Надежда Васильевна с безмолвным сожалением смотрела
на эту горячую
сцену и не знала, что ей
делать и куда деваться.
Я сама знаю, что скверно
сделала, я все лгала, я вовсе
на него не сердилась, но мне вдруг, главное вдруг, показалось, что это будет так хорошо, эта
сцена…
Им надобна, как воздух,
сцена и зрители;
на сцене они действительно герои и вынесут невыносимое. Им необходим шум, гром, треск, им надобно произносить речи, слышать возражения врагов, им необходимо раздражение борьбы, лихорадка опасности — без этих конфортативов [подкрепляющих средств (от фр. confortatif).] они тоскуют, вянут, опускаются, тяжелеют, рвутся вон,
делают ошибки. Таков Ледрю-Роллен, который, кстати, и лицом напоминает Орлова, особенно с тех пор как отрастил усы.
Из этого вышла
сцена, кончившаяся тем, что неверный любовник снял со стены арапник; советница, видя его намерение, пустилась бежать; он — за ней, небрежно одетый в один халат; нагнав ее
на небольшой площади, где учили обыкновенно батальон, он вытянул раза три ревнивую советницу арапником и спокойно отправился домой, как будто
сделал дело.
Теперь вообразите себе мою небольшую комнатку, печальный зимний вечер, окна замерзли, и с них течет вода по веревочке, две сальные свечи
на столе и наш tête-à-tête. [разговор наедине (фр.).] Далес
на сцене еще говорил довольно естественно, но за уроком считал своей обязанностью наиболее удаляться от натуры в своей декламации. Он читал Расина как-то нараспев и
делал тот пробор, который англичане носят
на затылке,
на цезуре каждого стиха, так что он выходил похожим
на надломленную трость.
Гарибальди, например, едет к Маццини. Что
делать? Как скрыть? Сейчас
на сцену бутафоры, фактотумы — средство найдено.
На другое утро весь Лондон читает...
Вечер. «Теперь происходит совещание. Лев Алексеевич (Сенатор) здесь. Ты уговариваешь меня, — не нужно, друг мой, я умею отворачиваться от этих ужасных, гнусных
сцен, куда меня тянут
на цепи. Твой образ сияет надо мной, за меня нечего бояться, и самая грусть и самое горе так святы и так сильно и крепко обняли душу, что, отрывая их,
сделаешь еще больнее, раны откроются».
Десять минут назад, когда входила Настасья Филипповна, он был так поражен, так ошеломлен, что совершенно забыл о возможности появления
на сцене Ардалиона Александровича и не
сделал никаких распоряжений.
Вы видели сами, вы были свидетелем в это утро: я
сделал всё, что мог
сделать отец, — но отец кроткий и снисходительный; теперь же
на сцену выйдет отец иного сорта и тогда — увидим, посмотрим: заслуженный ли старый воин одолеет интригу, или бесстыдная камелия войдет в благороднейшее семейство.
Гловацкая отгадала отцовский голос, вскрикнула, бросилась к этой фигуре и, охватив своими античными руками худую шею отца, плакала
на его груди теми слезами, которым, по сказанию нашего народа, ангелы божии радуются
на небесах. И ни Помада, ни Лиза, безотчетно остановившиеся в молчании при этой
сцене, не заметили, как к ним колтыхал ускоренным, но не скорым шагом Бахарев. Он не мог ни слова произнесть от удушья и, не добежав пяти шагов до дочери,
сделал над собой отчаянное усилие. Он как-то прохрипел...
Человек, ехавший
на дрожках, привстал, посмотрел вперед и, спрыгнув в грязь, пошел к тому, что
на подобных улицах называется «тротуарами».
Сделав несколько шагов по тротуару, он увидел, что передняя лошадь обоза лежала, барахтаясь в глубокой грязи. Около несчастного животного, крича и ругаясь, суетились извозчики, а в сторонке, немножко впереди этой
сцены, прислонясь к заборчику, сидела
на корточках старческая женская фигура в ватошнике и с двумя узелками в белых носовых платках.
Пришел постоянный гость, любовник Соньки Руль, который приходил почти ежедневно и целыми часами сидел около своей возлюбленной, глядел
на нее томными восточными глазами, вздыхал, млел и
делал ей
сцены за то, что она живет в публичном доме, что грешит против субботы, что ест трефное мясо и что отбилась от семьи и великой еврейской церкви.
— Василий Мелентьич, давайте теперь рассчитаемте, что все будет это стоить: во-первых, надобно поднять
сцену и
сделать рамки для декораций, положим хоть штук четырнадцать;
на одной стороне будет нарисована лесная, а
на другой — комнатная; понимаешь?
— Ну, что же
делать, очень жаль! — говорил Павел, находя и со своей стороны совершенно невозможным, чтобы она в этом положении появилась
на сцене. — До свиданья! — сказал он и ушел опять к Анне Ивановне, которая была уже в шляпке. Он посадил ее
на нарочно взятого лихача, и они понеслись
на Никитскую. Фатееву Павел в эту минуту совершенно забыл. Впереди у него было искусство и мысль о том, как бы хорошенько выучить Анну Ивановну сыграть роль Юлии.
Исчезновение Салова объяснялось очень просто: он, еще прежде того, как-то
на одном публичном гулянье встретил Анну Ивановну с мужем и вздумал было возобновлять с ней знакомство, но супруг ее, которому она, вероятно, рассказала все,
сделал ему такую
сцену, что Салов едва жив от него ушел, а потому в настоящем случае, встретив их снова, он за лучшее счел стушеваться; но Вихров ничего этого не знал.
Затем последовала немая и довольно длинная
сцена, в продолжение которой капитан еще раз, протягивая руку, проговорил: «Я очень рад!», а потом встал и начал расшаркиваться. Калинович проводил его до дверей и, возвратившись в спальню, бросился в постель, схватил себя за голову и воскликнул: «Господи, неужели в жизни,
на каждом шагу, надобно лгать и
делать подлости?»
Одним утром, не зная, что с собой
делать, он лежал в своем нумере, опершись грудью
на окно, и с каким-то тупым и бессмысленным любопытством глядел
на улицу,
на которой происходили обыкновенные
сцены: дворник противоположного дома, в ситцевой рубахе и в вязаной фуфайке, лениво мел мостовую; из квартиры с красными занавесками, в нижнем этаже, выскочила, с кофейником в руках, растрепанная девка и пробежала в ближайший трактир за водой; прошли потом похороны с факельщиками, с попами впереди и с каретами назади, в которых мелькали черные чепцы и белые плерезы.
Обезумевший Калинович бросился к ней и, схватив ее за руки, начал ощупывать, как бы желая убедиться, не привидение ли это, а потом между ними прошла та немая
сцена неожиданных и радостных свиданий, где избыток чувств не находит даже слов. Настенька, сама не зная, что
делает, снимала с себя бурнус, шляпку и раскладывала все это по разным углам, а Калинович только глядел
на нее.
— Видишь ли? сам во всем кругом виноват, — примолвил Петр Иваныч, выслушав и сморщившись, — сколько глупостей наделано! Эх, Александр, принесла тебя сюда нелегкая! стоило за этим ездить! Ты бы мог все это проделать там, у себя,
на озере, с теткой. Ну, как можно так ребячиться,
делать сцены… беситься? фи! Кто нынче это
делает? Что, если твоя… как ее? Юлия… расскажет все графу? Да нет, этого опасаться нечего, слава богу! Она, верно, так умна, что
на вопрос его о ваших отношениях сказала…
Несколько минут спустя они оба отправились в кондитерскую Розелли. Санин предварительно взял с Панталеоне слово держать дело о дуэли в глубочайшей тайне. В ответ старик только палец кверху поднял и, прищурив глаз, прошептал два раза сряду: «Segredezza!» (Таинственность!) Он видимо помолодел и даже выступал свободнее. Все эти необычайные, хотя и неприятные события живо переносили его в ту эпоху, когда он сам и принимал и
делал вызовы, — правда,
на сцене. Баритоны, как известно, очень петушатся в своих ролях.
Прямо из трактира он отправился в театр, где, как нарочно, наскочил
на Каратыгина [Каратыгин Василий Андреевич (1802—1853) — трагик, актер Александринского театра.] в роли Прокопа Ляпунова [Ляпунов Прокопий Петрович (ум. в 1611 г.) — сподвижник Болотникова в крестьянском восстании начала XVII века, в дальнейшем изменивший ему.], который в продолжение всей пьесы говорил в духе патриотического настроения Сверстова и, между прочим, восклицал стоявшему перед ним кичливо Делагарди: «Да знает ли ваш пресловутый Запад, что если Русь поднимется, так вам почудится седое море!?» Ну, попадись в это время доктору его gnadige Frau с своим постоянно антирусским направлением, я не знаю, что бы он
сделал, и не ручаюсь даже, чтобы при этом не произошло
сцены самого бурного свойства, тем более, что за палкинским обедом Сверстов выпил не три обычные рюмочки, а около десяточка.
Тою порой, пока между приезжими гостями Бизюкиной происходила описанная
сцена, сама Дарья Николаевна, собрав всю свою прислугу, открыла усиленную деятельность по реставрации своих апартаментов. Обрадованная дозволением жить не по-спартански, она решила даже
сделать маленький раут,
на котором бы показать своим гостям все свое превосходство пред обществом маленького города, где она, чуткая и живая женщина, погибает непонятая и неоцененная.
Впрочем,
на этот раз в ней нашлось столько благоразумия, что она не заводила объяснений, не
делала упреков;
сцена на острове была у ней еще в свежей памяти.
Мы
сделали самый подробный обзор всего Парголова и имели случай видеть целый ряд
сцен дачной жизни. В нескольких местах винтили,
на одной даче слышались звуки рояля и доносился певший женский голос,
на самом краю составилась партия в рюхи, причем играли гимназисты, два интендантских чиновника и дьякон. У Пепки чесались руки принять участие в последнем невинном удовольствии, но он не решился быть навязчивым.
Прежде чем писать что-нибудь,
сделай сценарий: тут описание природы столько-то строк, тут выход героини, там любовная
сцена, — одним словом, все как
на ладони.
(Быстро уходит в лес налево. Варвара Михайловна
делает движение, как бы желая идти за ним, но тотчас же, отрицательно качнув головой, опускается
на пень. В глубине
сцены, около ковра с закусками, является Суслов, пьет вино. Варвара Михайловна встает, уходит в лес налево. С правой стороны быстро входит Рюмин, оглядывается и с жестом досады опускается
на сено. Суслов, немного выпивший, идет к Рюмину, насвистывая.)
А.Н. Островский любил Бурлака, хотя он безбожно перевирал роли. Играли «Лес». В директорской ложе сидел Островский. Во время
сцены Несчастливцева и Счастливцева, когда
на реплику первого должен быть выход, — артиста опоздали выпустить. Писарев сконфузился, злится и не знает, что
делать. Бурлак подбегает к нему с папироской в зубах и, хлопая его по плечу, фамильярно говорит одно слово...
Посредине
сцены я устроил себе для развлечения трапецию, которая поднималась только во время спектакля, а остальное время болталась над
сценой, и я поминутно давал
на ней акробатические представления, часто мешая репетировать, — и никто не смел мне замечание
сделать — может быть, потому, что я за сезон набил такую мускулатуру, что подступиться было рискованно.
— Видите ли, дорогой мой, — говорил он директору, тяжело подымаясь вместе с ним
на ступеньки станции, — нужно уметь объясняться с этим народом. Вы можете обещать им все что угодно — алюминиевые жилища, восьмичасовой рабочий день и бифштексы
на завтрак, — но
делайте это очень уверенно. Клянусь вам: я в четверть часа потушу одними обещаниями самую бурную народную
сцену…
Обнадеженный успехом своей проделки и нимало не сомневаясь, что теперь дело пойдет наверняка — умей только взяться, — он решился
сделать приступ
на другой же день после описанной нами
сцены.
Поэтому нам кажется даже, что артистка, исполняющая роль Катерины
на петербургской
сцене,
делает маленькую ошибку, придавая монологу, о котором мы говорим, слишком много жара и трагичности.
Вольский читал отрывки из Тургенева и
на «бис» — монолог Чацкого, а публика продолжала аплодировать, хотя и видела, что артист устал. Прочел он наизусть «Тройку» Гоголя, что окончательно привело в восторг слушателей, аплодисментами не пускавших артиста со
сцены. Чуть Вольский
делал шаг назад, аплодисменты раздавались громче.
Перед самым выходом
на сцену я прошел в дальнюю, глухую аллею сада, пробежался,
сделал пяток сальто-мортале и, вернувшись, встал между кулисами, запыхавшись, с разгоревшимися глазами. Оглянул
сцену, изображавшую разбойничий стан в лесу. Против меня, поправее суфлерской будки, атаман Карл с главарями, остальные разбойники — группами. Пятеро посредине
сцены, между мной и Карлом, сидят около костра.
Коринкина. Мы постараемся развлечь вас. Вот это мило! Вот за это душка! (
Делает ручкой и уходит
на сцену.)
— Тес, господа! господа! — заговорил за спиною Долинского подхалимственный голос Аксиньи Тимофеевны, которая, как выпускная кукла по пружинке, вышла как раз
на эту
сцену в залу. — Ставни не затворены, — продолжала она в мягко-наставительном тоне, — под окнами еще народ слоняется, а вы этак… Нехорошо так неосторожно
делать, — прошептала она как нельзя снисходительнее и опять исчезла.
Илья Макарович в качестве василеостровского художника также не прочь был выпить в приятельской беседе и не прочь попотчевать приятелей чем бог послал дома, но синьора Луиза смотрела
на все это искоса и
делала Илье Макаровичу
сцены немилосердные.
Но
на этот раз она не дошла до трона. Выйдя из-за кулис, она
сделала несколько шагов к огню передней рампы, потом, при громе аплодисментов, повернула назад и, будто
на стул, села
на пол посредине пустой
сцены.
До третьего акта ей нечего было
делать, и ее роль гостьи, провинциальной кумушки, заключалась лишь в том, что она должна была постоять у двери, как бы подслушивая, и потом сказать короткий монолог. До своего выхода, по крайней мере часа полтора, пока
на сцене ходили, читали, пили чай, спорили, она не отходила от меня и все время бормотала свою роль и нервно мяла тетрадку; и, воображая, что все смотрят
на нее и ждут ее выхода, она дрожащею рукой поправляла волосы и говорила мне...
— Ну, а теперь что
делать? — спросил Оглоблин совсем другим тоном Феодосия Иваныча, стоявшего несколько вдали и смотревшего каким-то Мефистофелем
на всю эту
сцену.
Негина. Мартын Прокофьич,
сделайте одолжение, поищите Петра Егорыча; скажите ему, чтобы он ко мне
на сцену пришел.
Один мой знакомый, много покатавшийся
на своем веку по России,
сделал замечание, что если в станционной комнате
на стенах висят картинки, изображающие
сцены из «Кавказского пленника» или русских генералов, то лошадей скоро достать можно; но если
на картинках представлена жизнь известного игрока Жоржа де Жермани, то путешественнику нечего надеяться
на быстрый отъезд: успеет он налюбоваться
на закрученный кок, белый раскидной жилет и чрезвычайно узкие и короткие панталоны игрока в молодости,
на его исступленную физиономию, когда он, будучи уже старцем, убивает, высоко взмахнув стулом, в хижине с крутою крышей, своего сына.
Я не знала, что
делать с руками, не умела стоять
на сцене, не владела голосом.
Единовластное владычество ружья продолжалось половину моего века, тридцать лет; потом снова появилась
на сцене удочка, и, наконец, старость, а более слабость зрения, хворость и леность окончательно
сделали из меня исключительного рыбака. Но я сохраняю живое, благодарное воспоминание обо всех прежних моих охотах, и мои статьи о них служат тому доказательством.
Он не благоволил к Ф. Ф. Кокошкину, не благоволил к его переводу Мольерова «Мизантропа»; поморщился, что М. И. Вальберг выпросила себе эту пьесу в бенефис, и
сделал прекислую гримасу, когда я приехал к нему с рукописью и письмом, в котором Кокошкин предоставлял мне свое право — поставить «Мизантропа»
на петербургской
сцене.